Иллюзия полёта - Страница 10

— Покажите мне, — поддразнил он. — Я просто уверен, что вы никогда раньше не встречали Гордона Ньюэлла.

Он, казалось, намекал на то, что такой человек, как Гордон Ньюэлл, вряд ли может заинтересоваться такой женщиной, как Джун. Она никогда не считала себя гордой и заносчивой, но этот мужчина все время подкладывал дрова в едва тлеющий костер ее самолюбия. Она не могла позволить ему загнать себя в угол. Ее гордость так серьезно пострадала в результате предательства Энди, что она не в силах была вынести даже малейшего унижения.

— Если я заставлю вас поверить, что не лгу, вы обещаете уйти и оставить меня одну? И никогда больше не упоминать о сексе и о Гордоне Ньюэлле? И вообще не заговаривать со мной, если мы еще когда-нибудь встретимся?

— А это будет по-джентльменски?

— Вполне, — ответила Джун.

И снова в темноте сверкнула его улыбка.

— Однако вы, кажется, не считаете меня джентльменом.

Она протянула руку и коснулась его груди.

— Так постарайтесь, очень постарайтесь стать им, — прошептала она.

— Ну что ж, справедливо. А теперь — сексуальный поцелуй.

Какую-то долю секунды Джун колебалась, что выбрать: испытать сладкий вкус его губ или утолить свою гордость, дав ему пощечину. Вдруг ее осенило:

— Я не говорила, что это будет поцелуй.

Он прищурился.

Джун взяла его за руку, судорожно вспоминая наставления Эффи. «…Затем как бы невзначай слегка прижмись к его груди. Не очень-то демонстрируй свои чувства. Вот и все — дело сделано». Старательно выполнив все указания и бросив на него загадочный взгляд, Джун стремительно бросилась прочь.

Внезапное прикосновение руки к ее локтю стало для нее шоком. Сердце бешено заколотилось. Еще одно неуловимое движение — и она уже была крепко прижата к мужской груди и ощущала долгожданное прикосновение его губ. Ее реакция была столь быстрой и поразительной, что лишь благодаря объятиям его сильных рук она смогла устоять на ногах и не провалиться окончательно в головокружительную пропасть наслаждения. Он целовал ее с такой непостижимой чувственностью, что она полностью растворилась в ощущениях и не могла сказать, где кончалась она и начинался он.

Мало-помалу сознание стало возвращаться к ней. Она постепенно начала ощущать силу человека, державшего ее в объятиях, твердость и настойчивость его губ, его нежность. Джун испытывала восторг и облегчение. Напряжение, так долго сковывавшее ее тело, стало постепенно спадать. Страстное желание, которое не покидало ее с той самой ночи, когда она встретила незнакомца в бухте, с прикосновением его рук и губ вышло из-под ее контроля. С Энди она никогда не испытывала ничего подобного. Этот самоуверенный плотник умел целоваться!

Его руки уже начали было нежно исследовать ее спину, но вдруг, взметнувшись вверх, сжали ее лицо и прервали поцелуй. Стон сожаления вырвался из ее груди, и она потянулась к нему, желая продолжения. Но он отступил в сторону. Еще не понимая до конца, что происходит, Джун удивленно взглянула на него. Его лицо было непроницаемым. Она испуганно заморгала и уставилась в ночное небо.

— Ну что ж, мои поздравления твоему учителю, — грубовато пробормотал он.

Джун все-таки решилась заглянуть в его глаза, и ей почудилась в них насмешка. Разумеется, он смеется над ней! Какой надо быть дурой, чтобы поверить в его серьезность! И каким же надо быть жестоким, чтобы так поступить с ней!

Словно защищаясь, Джун поднесла руку к дрожащим губам.

— Вы поступили очень плохо. Даже для вас.

Борясь со слезами, она повернулась и быстро побежала к дому.

Джун стояла перед зеркалом, внимательно разглядывая себя. Впервые она заметила, как сильно изменилась за две недели, проведенные на острове. Пастельный цвет платья еще больше подчеркивал ее загар. Кожа Джун приобрела необычный для нее золотистый оттенок. Теперь она понимала, почему многие люди так усердно загорают, несмотря на то что это вредно.

Джун коснулась рукой щеки. Ей казалось, что она снова выглядит как в свои восемнадцать. Она вдруг подумала, что с тех самых пор ни разу не надевала вечернего платья. Именно тогда ее отец получил высокую учительскую награду.

Она вздохнула, вспомнив, как безнадежно был испорчен праздник: ее сестра Фэй за неделю до этого сбежала в Нью-Йорк, разбив сердце отца. Мать уже три года как умерла, и Джун пришлось сопровождать отца на церемонию вручения награды. Она предприняла гигантские усилия, чтобы быть ему достойной спутницей.

Для сегодняшнего вечера она выбрала платье из бледно-розового с желтым оттенком шелка. Оно облегало грудь и бедра, а разрез выставлял ноги напоказ откровеннее, чем самая облегченная модель шортов.

Однако это было лучшее из того, что Эффи ей предложила. Кроме того, с длинным жакетом платье выглядело почти респектабельно. Джун оставалось только надеяться, что в большой гостиной будет достаточно прохладно и ей не придется снимать жакет. В противном случае она просто будет вынуждена рано уйти. Снять жакет на публике она не сможет.

Джун взглянула на часы и успокоилась, убедившись, что до семи еще есть немного времени. Бросив последний критический взгляд в зеркало и откинув назад волосы, она надела жакет и застегнула единственную пуговицу на талии. Жакет, украшенный натуральным жемчугом, сам по себе стоил целое состояние. Эффи настаивала на том, чтобы Джун надела жемчужные клипсы, но та была категорически против украшений. Они напоминали Джун о сестре и ее неожиданном появлении после похорон отца. Недолгого пребывания Фэй в ее доме было достаточно для того, чтобы Энди ушел от нее…